Нaскoлькo эти слoвa сooтвeтствуют истинe? Пoдвeржeны ли дeйствитeльнo бoйцы AТO тaк нaзывaeмoму «aфгaнскoму синдрoму»? Кoтoрый свeл в мoгилы и oтпрaвил зa рeшeтки мнoжeствo мoлoдыx людeй, прoшeдшиx гoрнилa нeпрaвeдныx и прaвeдныx вoйн…
«Бoлee тoчным былo бы нaзвaть этo сoстoяниe «синдрoмoм кoмбaтaнтa», — рассказывает мой коллега журналист и майор запаса ВДВ, военный эксперт Виктор Сокирко. — Да, наше государство обратило большое внимание на таких людей именно после афганской войны, хотя они были и до этого, и даже после Великой Отечественной: кто-то спивался, кто-то изливал накопленную агрессию на домашних. Тогда это не считалось за болезнь, но уже афганцев реабилитировали, как могли: отправляли в санатории и дома отдыха, где с ними работали военные психологи, например, под ту же Рузу. Проявления у этого постравматического расстройства были самые разные, от простых — когда человек боялся наступить на канализационные люки из-за, как ему казалось, угрозы взрыва. Или выходил из себя, если хлопала крышка мусоропровода, до уже серьезных, требовавших врачебного вмешательства. Помню, в свое время было такое резонансное дело: бывший афганец пошел на браконьерскую охоту и там его поймали егеря, так он в состоянии аффекта сжег уазик и всех жестоко перестрелял.
Черное-белое. Чужие-свои. «Пока вы тут в тылу штаны просиживали, мы своих жизней не щадили!»
Кто-то изливает агрессию на близких. А кто-то и сам уходит из жизни.. «В боях погибло 211 военнослужащих, не в боях — 256», — это только открытая статистика Минобороны Украины за 2016-й год.
Надо сказать, что на Украине эта информация не скрывается — на днях был создан реестр самоубийств среди украинских военнослужащих, которые принимали участие в АТО. Об этом в понедельник, 18 сентября, сообщила председатель комитета Верховной Рады по вопросам здравоохранения Ольга Богомолец.
Она также составила некий обобщенный портрет погибших бывших атошников. «Это лица, которым преимущественно не исполнилось 30, большинство из них находились в состоянии алкогольного опьянения (…). В основном, они не имели работы», — констатировала чиновница. По ее словам, им уже поступило более 100 первых анкет, полученных от министерства внутренних дел страны.
Отдельная песня — это рост количества преступлений, совершенных бывшими атошниками в состоянии белой горячки. Из последних новостей. 8 сентября 2017 года. Киев.
Примерно в 4:30 утра, на Мечникова, 9, возле бара «Гадкий Кайот»(бар) произошел конфликт с дракой и ножевым ранением.
Один из отдыхающих — бывший боец АТО, вернулся с востока Украины около года назад, услышал, как неизвестный мужчина якобы громко прославлял «террористические организации ДНР и ЛНР». Солдат вызвал «врага» во двор «поговорить по-мужски».
К «разговору» присоединились еще двенадцать человек, которые, по его словам, тоже выступали за независимость Донбасса, начался неравный бой, 12 против одного «атошника» с ножом в руках…
На место прибыл наряд полиции. Во время задержания атошник нанес удар ножом в ногу милиционеру. После чего с героем удалось совладать.
Итог — 13 побитых против 1 задержанного, который теперь в СИЗО ждет своей участи. «Понятно, что человеку что-то там померещилось. Вряд ли в Киеве есть люди, которые готовы открыто на улице прославлять ДНР и ЛНР. Причем примечательно, что НИКТО в заведении не пришел «герою АТО» на помощь. Видимо, либо не симпатизировали новому курсу страны, либо не симпатизировали самому герою. И второе вероятнее…Судя по тому, что полиция пыталась арестовать именно «героя АТО», он находился в состоянии полной невменяемости», — так прокомментировали этот громкий сюжет по ТВ киевские блогеры.
Это все было бы даже очень смешно, когда бы не было так печально.
«Украинцы сегодня находятся в тисках, большинство идут на эту войну не по призванию, добровольно, не защищая родину, а по призыву, — рассказывает подполковник Эльдар Хасанов, начальник штаба Славянской бригады и министерства обороны ДНР. — Они искренне не понимают, зачем их туда гонят, кого они станут убивать… Есть такое внутреннее ощущение брошенности и несправедливости происходящего, когда в Киеве жируют и веселятся, а ты тут рискуешь собой ради непонятно какого дяди… А потом возвращаешься — и тоже никому не нужен. Это своеобразная защита мозга — просто взять и сойти с ума, чтобы не видеть ужаса, что творится вокруг, и в мирной жизни, и на войне».
«Я лично видел кадры с мобильников, которые сейчас засекречены как украинскими так и нашими спецслужбами, в Москву такие видео и фото попадали окольными путями, от тех же добровольцев, материалы потрясают своей нечеловеческой жестокостью. Поверьте, пресловутому исламскому государству (ИГИЛ — запрещенная в РФ террористическая организация) с его отрезанием голов и сжиганием живой плоти далеко до кошмаров, которые творятся на донецкой земле… Нормальные психически люди не могут, просто не способны творить такое. Но уничтожать эти документы тоже нельзя — они для суда истории», — рассказал «МК» на условиях анонимности один из представителей нашей разведки.
«Общаясь с военнопленными ВСУ, иногда чувствуешь, как они прозревают, становятся вменяемыми просто на глазах. Да, процентов у пяти так и остается стеклянный взгляд, но абсолютное большинство способно общаться нормально. Я, конечно, не могу сказать про карательные националистические батальоны, там своя специфика», — продолжает Эльдар Хасанов.
В срочной психологической помощи нуждаются не только рядовые солдаты, но и офицеры. Это лишь в кино про войну все красиво, справедливо и правильно. Кадровые военные в еще большей степени подвержены профессиональной деформации. А когда на это накладывается еще и вседозволенность боя, необходимость принимать единоличные решения, касающиеся жизни и смерти, вершить судьбы, в человеке нередко высвобождаются самые низменные и подлые его качества. Конечно, не у всех. Бывает и наоборот. «Поверь, люди с изначально нормальной психикой таковыми с войны и возвращались, по себе могу сказать», — говорит майор в запасе ВДВ Виктор Сокирко.
«Но многие, кто выбирает подобную специальность, изначально уже имеют некие психологические особенности характера, можно сказать, что они не совсем сбалансированы психически, раньше их назвали бы психопатами, сейчас этот термин изменен, — объясняет Михаил Виноградов, психиатр-криминалист, доктор медицинских наук, профессор психиатрии, создатель и руководитель Центра правовой и психологической помощи в экстремальных ситуациях. — Я сам в свое время занимался теми же афганцами, был кадровым офицером одной из наших спецслужб, вышел в отставку, и могу сказать, что психологически реабилитировать этих людей невозможно. Можно только постараться миниминизировать причиняемый ими вред, направить его в мирное законопослушное русло. В свое время, например, таких ребят устраивали на скотобойни, где они могли реализоваться…»
Еще можно поступить в иностранный легион или уехать на чужую войну, на одну, другую, третью… Психиатры дают понять, что многие из тех, кто поехал добровольно защищать тот же Донбасс, на самом деле тоже искали выход внутренней агрессии. «Причем просто заниматься спортом, например, боксом, не подойдет. Человек обязательно должен делать что-то с риском для собственной жизни, только тогда он получит временное облегчение, чувство опустошенности, а потом все сначала».
А самое ужасное, когда война заканчивается, все равно — победой или поражением, все эти люди возвращаются в социум, которому они совсем не нужны, ведь на современных скотобойнях гуманизм и прогресс давно заменили человеческие руки электрическом током…
Что касается откровенностей главного военного психиатра Украины, стоивших ему карьеры, то, хотя злые языки утверждают, что причина его увольнения на самом деле банальная взятка в 52 тысячи гривен (что даже меньше двух тысяч долларов США), якобы полученная им за справку о невозможности прохождения военной службы, в любом случае, напоследок он сказал абсолютную правду о состоянии духа украинских военных после четырех лет гражданской войны.
